Валентина Николаева. Стихи
Продолжаем знакомство с Валентиной Борисовной НИКОЛАЕВОЙ. Сегодня в десятом томе «Хрестоматии» вам откроется волшебный мир её поэзии. Специально для нашего «ОК-журнала» Валентина Борисовна предоставила свои великолепные стихи, которые вы, возможно, ещё не читали. Но вначале немного критики.
Анатолий Объедков:
Валентина Борисовна активно участвует в жизни Новгородской писательской организации, подготавливает и проводит литературные встречи, выступает на них сама. По мере сил тянет она свою ниточку в поэзии. Она может писать вполне «крепкие» стихи. Внутренний мир Валентины Борисовны довольно сложный. Тому подтверждением может служить публикация поэмы «Искатель», в журнале Новгород литературный №1 за 2015 год. Можно соглашаться или нет с её трактовкой человеческой души, с её пониманием Бога, но, с точки зрения поэзии, я вижу вдумчивую работу над словом: «И каждый был жестоко ввергнут в пучину горя и тоски…». Или: «Галактической шарманки крутится наш млечный диск…» - по моему, неплохо сказано!
Пожелаем же Валентине Борисовне здоровья и новых творческих успехов.
Валентина Николаева. Стихи
ИСКАТЕЛЬ
I.
ПРИШЕСТВИЕ
Душою, воспалённой с детства,
Об истине ты возмечтал.
Дар поэтический в наследство
Тебе казался слишком мал.
От горьких дум не запереться.
Ты жизнь постичь хотел давно,
Не находя другого средства,
Хотя бы в образах кино.
II.
ДЕЯНИЯ
О Мире мучась сладкой болью,
Вздохнуть артистам не давал,
Их заставляя харкать кровью,
И это камерой снимал.
Дыша одним Мирским страданьем,
Рвал лёгкие себе и им,
Неотвратимым наказаньем,
Тоской Вселенскою томим.
Как печенег упрямый,
властно,
Жестоко ты их Мир кроил.
И денно-нощно и всечасно
Твердя: Люби, как Он любил.
И приходило совершенье.
Артисты были в тот момент
Для торжества и озаренья
Живой, ужасный инструмент.
III.
ИСХОД
Наивно думал глупый мальчик,
Не угадав, что это ложь:
Отдай всё, что на свете жальче,
И Душу и весь Мир спасёшь.
В пылу страстей и заблужденья,
Чтоб сохранить весь Мир людской,
Ты сам, отбросив чушь сомненья,
Сжёг самовластно, страшно, – свой.
Забыл: Мир близкого развёрнут,
А связи нежны и тонк`и.
И каждый был жестоко ввергнут
В пучину горя и тоски.
IV.
ПОКАЯНИЕ
За покаянье, как бы долог
И страшен ни был горький грех,
Прощён и принят, так он дорог
Для Бога каждый человек.
Не знаю, понял ты до Часу,
Иль жертвою гордясь своей,
Навек ушёл от нас, ни разу
Душой не пожалев о ней.
Постиг ли истину за жертву,
Или отринут был навек;
Или другой судьбе подвергнут,
Что знать не может человек.
V.
СПАСЕНИЕ
О, где б ты ни был в дальних сферах,
Добро, Любовь, что здесь живут,
С Надеждой говорю и Верой:
Пусть там они тебя найдут.
И, так желанное спасенье,
И к свету вышний перелёт,
Любовью одолев смятенье,
Твоя Душа пусть обретёт.
ТАЙНЫ КОСМОСА
Сумасшедший бред морзянки,
Лёг на волны странный писк.
Галактической шарманки
Крутится наш Млечный диск.
Рвёшься, Космос, к нам в сознанье,
Твой немолкнущий ритон
Под Вселенское влиянье
Новый нам настроит тон.
Тайну ль строгую нам хочешь
Звёздным кодом разгадать,
Наперёд ли что пророчишь,
Да боишься в руки дать?
МУЗЫКА
Нет, не отдам я этот вечер
За самый распрекрасный день.
Дождь равнодушно жемчуг мечет,
Склоняя ивы набекрень.
Но белый свет струится с неба,
Тень скромно прячется в кусты.
Задумчиво всплакнула Геба,
Дневные умягчив черты.
А зелень мокрого газона
Всегда прекрасна и пышна.
И звук далёкого дозвона…
Иль это музыка слышна?
СНЕЖНЫЙ СВЕТ
И снова снег, и свет, и свежесть,
И затаённая печаль,
И тонкая пейзажна нежность –
Седого времени печать.
На белом тушью прочертило,
За снегом медленно скользя,
Иль кистью лёгкой побелило –
Разнять, понять уже нельзя.
ТЫ – ЖИЗНЬ И ЛЮБОВЬ
На Мойке, у парапета,
К решётке спиной прислонясь,
С холодного злого рассвета
Стояла. Заря занялась.
И знала всё с пятого класса:
Он выйдет сейчас из ворот
И спросит о чём-то Данзаса,
И скажет тихонько: «вперёд».
За что же столь неотвратимо!..
Но, может быть, как-то смогу –
И пуля прокатится мимо,
Дантес проморгает в снегу?..
Зацокали звонко подковы,
Сулили беспечно гульбу.
Судьбищи жестокие ковы
Я, может, сейчас разрублю.
Бегу по камням за коляской.
«Вернись же, вернись!» - закричу.
Где затемно шла я опаской,
Безумно, как птица, лечу.
Ах, Саша, Сашура, ну как же!
Ведь я закричала вослед.
И ты оглянулся однажды.
Да! Ты оглянулся, мой Свет…
В санях воротился Сашура,
На шубе, раскинутой вдоль.
Дыхания всхрипы и шумы,
Лицо исказившая боль.
Бежит помертвелый Никита,
Несёт на руках. Ах, мой Свет.
Дверь в залу Данзасом закрыта,
Неси же, скорей в кабинет.
Неловко рука соскользнула,
Как сломанное весло.
Я, молча, под руку шагнула, –
Ах, Саша! Как лодку несло!
Стремниной катилися воды,
И ты уплывал, уплывал.
Уже раскрывалися своды…
Что? Что там?! Жуковский рыдал.
Есть, есть ещё время! Поможет
На благо спасительный нож.
Но жмутся врачи: это сложно,
Здесь метод подобный негож.
Ужасные, тяжкие муки
Страстн`ых бесконечных дней двух
Не стонов, не жалобы звуки,
Но светлый явили нам дух.
Сижу на полу в изголовье,
Пытаюсь все силы отдать.
К чему нам сейчас суесловье.
Ещё будем кружкой хлебать
От славы его и таланта.
И Гения вечный полёт
Сквозь вечность пройдёт, где Атланты,
Где дождь снова Землю прольёт.
Жуковский взошёл на ступени.
«Всё. Солнце зашло!» - говорит.
Упала толпа на колени,
И плакали люди навзрыд.
В квартире туристов собранье:
Портреты, картины, киот.
Жестоко живёт расставанье.
И время так странно живёт.
Открою тяжёлые двери,
В знакомый войду кабинет.
Нет смерти, забвенья не верь им!
Есть жизнь и любовь… Так, мой Свет?